У некоторых народов и в наши дни вполне легально существует обычай покупать жен. Известно, что калым - это не что иное, как плата за жену. В древности же его знали многие. Из-за обилия фактов ограничимся лишь несколькими примерами. Страбон, древнегреческий географ и историк, в своей «Географии» сообщает об индусах: «Они берут многих жен, покупают их у родителей и за каждую платят двух быков». Упоминание об этой форме брака встречается и у одного из прусских историков: «По древнему обычаю, - сообщает он, - пруссы покупают жен за деньги у литовцев. Уплачиваемая сумма называлась «криено» (вено), т. е. попросту «стоимость жены», от древнеиндийского «кринати» - покупаю. В известном древнегерманском произведении «Гелианд» встречается выражение: «Он купил себе девушку в жены». Геродот, древнегреческий историк (V век до н.э.), рассказывает о древнем обычае энетов, пришедших из Иллирии: «Девушки, достигшие совершеннолетия, сходились в сопровождении родителей в одно место. Туда же стекались и молодые люди и вообще мужчины и покупали девиц».
О том, что с древнейших времен эта форма брака была известна и славянам, дает основание думать запись в летописи, где ведется повествование о киевском князе Владимире Красное Солнышко: в ней повествуется о том, что женившись на сестре Византийского императора, он отдал грекам завоеванный им город Корсунь как вено за невесту. Отголоски этой формы брака легко обнаружить в свадебном обряде XIX и даже XX веке.
Как правило, на Руси, и во Владимире в частности, любая крупная покупка сопровождалась особым ритуалом. Сначала обсуждались условия. Если они устраивали обе стороны, то их представители в знак согласия били по рукам. По заключении договора с того, кто согласился на сделку, бралась какая-то вещь в заклад. Договор не считался вступившим в силу без молитвы и магарыча. А теперь посмотрим, из каких действий складывалось сватовство: сговор, рукобитье, моленье, пропой, обмен подарками - все элементы купли-продажи в свадебном обряде XIX - начала XX века во Владимире присутствовали. Но ярче всего отголосок древней формы брака, по мнению Е. Добрынкиной, проявлялся в обычае владимирских крестьян «класть на стол». «При сговоре, - пишет она, - отец жениха давал отцу невесты от 10 до 60 рублей, смотря по состоянию. Это называлось «класть на стол»... Деньги эти шли на наряды невесте и подарки жениховой родне». А вот что сообщает об этом обычае И. Грацилевский, наблюдавший его в Юрьевском и Владимирском уездах. «Родители жениха засылают в дом невесты сваху, которая, узнав о согласии ее родителей на брак дочери с известным молодцем, выуживает из них необходимые сведения: сколько они намерены взять с жениха деньгами в пользу невесты, как у крестьян называют - «на стол». Обязанности свахи состоят в том, чтобы расхвалить жениха, расписать богатство его родителей самыми яркими красками и, во что бы то ни стало, убедить родителей невесты взять на стол поменьше. На эти деньги невеста делает себе шубу, холодняк (летнее платье), покупает фату и прочее». Во многих деревнях Владимирской области обычай этот бытовал и в XX веке. Приведем лишь некоторые записи.
«Женихова сватья клала денег на стол, а если не клала, ей родители невесты выговаривали, сколько денег надо положить. На эти деньги потом свадьбу делали». «Как засватутся, так за невесту денег дают».
«Сватали - с жениха деньги просили, 20 рублей. На эти деньги покупали наряды невесте, подарки отцу, жениху, крестному и крестной». Начиналось сватовство обычно так: «Приходили родители жениха в дом невесты, садились под матицу и говорили: «Мы слышали, у вас есть товар, а у нас вот купец. Девушку называли то ярочкой, то телочкой». Бывало, противостояние двух торгующих сторон выливалось в развернутое действие. «Женила я сына, - рассказывала В.А. Мольнова, - в качестве свахи пригласила двоюродную сестру. Сели мы под матицу, сестра и говорит: «У вас ярочка есть, а у нас барашек». «Нет, нет», - отвечают хозяева. «Ну, мы-то своему барашку найдем пару, а вот ваша ярочка как бы не застарела». Привели нам каку-то девчонку толсту. «Нет, такую не надо, - не растерялась сестра, - ее не прокормишь да и одежи не сыщешь». Выводят тогда длинну, сухую. «И эта не нравится, - говорит сестра, - ну какая из нее работница». Только после этого наконец-то вывели ту, которую сватали». Но здесь уже явно присутствует элемент игры. В случае же, о котором поведала Н.П. Трофимова, торговая сделка прослеживается во всей ее чистоте: «Сватали мою мать. Отца у нее не было. Растила и воспитывала ее и пятеро других детей бабушка. А мама была хоть и маленькая, но статная, румяная, грудь большая, сама симпатичная и при этом негуляща и трудолюбива. Бабушка просит за нее у сватов 16 рублей, а отец жениха дает только 13. Бросили иголку - подняла, значит не слепая. Заставили пройтись - прошлась, не хромая. Вышли сваты с женихом в сени советоваться, жених-то и говорит: «Я свою трешницу вложу, только жените меня на ней».
Элементы купли-продажи в XIX - начале XX века присутствовали практически во всех моментах свадьбы и являлись своеобразным стержнем, на который нанизывалось свадебное действие: родственники невесты, ее подруги старались повыгодней продать свой «товар», а родственники жениха - подешевле его купить.
«На третий день после богомолья приезжает жених, чтобы померить рубашку и подштанники, которые готовит ему невеста, а подружки его не пускают, то одеяло начнут продавать, то машинку. Поставят машинку-то, постучат по ней и говорят:
«Вот, сватушка, раз - глядите на нас. Вот, сватушка, два - глядите сюда. Вот, сватушка, три - нам посеребри».
Невестино приданое продавалось также при перевозке его в дом жениха. «Девчонки собираются у невесты, чтобы нести постель в дом жениха, а жених потом эту постель выкупает».
«От жениха лошадей к невесте присылали за приданым. Одной лошади не хватало. У меня было 2 сундука, а у богатых-то и по три, приедут, чтобы грузить, а подружки сядут на них и не отдают. К жениху привезут - опять плати». В деревне Дмитриево Меленковского района по дороге за приданым родственников жениха несколько раз останавливали: «Жених снаряжал упряжку для родственников, чтобы привезти приданое от невесты. Ее средь дороги, а потом в деревне, где живет невеста, остановят - самогон требуют».
Наивысшего накала противостояние двух «торгующихся» сторон достигало в день свадьбы, когда жених прибывал за невестой. «Приедет жених, а его родственники и подруги девушки не пускают. «Не туда попал», - говорят. Жених только откупится, окажется, что ключ от дома потерян». Внутри дома новые препятствия. Чтобы сесть рядом с невестой, надо у свахи занятое место выкупить. Только жених откупится, на ее месте оказывается другая, потом третья.
В некоторых деревнях того же района, чтобы выманить у жениха побольше денег, а заодно и посмешить людей, невесту жениху подменяли: «Бывало, вместо невесты жениху кого-нибудь подсовывали. Нарядят другую, закроют марлей или вуаль сделают. Жених посмотрит - не та, начинает искать, а она за лежанкой». Рядили, обычно, девочку или старуху. Но и на этом «противостояние» двух сторон не завершалось. Подруги невесты обязывали жениха еще платить им за «красоту» суженой-ряженой, обладателем которой он становился (как правило, символизировал девичью красоту наряженный куст).
«На свадьбу подружки невесте куст рядили - девичью красоту, и продавали жениху и его родне. Ко всем поднесут, а жениху в первую очередь. Эти деньги подружкам невестиным шли». В деревне Новолипки деньги за «красоту» жених навешивал прямо на куст, заранее привязывая к ним ниточки.
Выдумка наших пращуров насчет вымогательства денег за необычный «товар» была поразительно богатой. Даже за постель перед брачной ночью друзья жениха умудрялись «выудить» у него какую-то сумму или выкуп в виде водки и чего-нибудь съестного. «Ведут молодых в постель, а там залегли дружки. Жених постель выкупает, одаривает, поит водкой, дает закусить куличиков, принесенные невесте». Но, как видно из описаний, чаще всего в XX веке обычай этот был скорее развлечением, а если и сохранился в глухих деревнях в изначальном, не «испорченном» виде, то больше как дань традиции.
Складывалась форма брака в виде «купли-продажи» в эпоху процветания традиционной культуры, и это наложило на нее особый отпечаток: главная роль, роль покупателя, принадлежала жениху.
Ф. Энгельс в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» достаточно убедительно проследил, что для этого служило основанием. «Женщина, - пишет он, - у всех племен и дикарей, стоящих на низшей, средней и отчасти высшей ступени варварства, не только пользуется свободой, но и занимает весьма почетное положение. По мере накопления богатства (а этому способствует развитие скотоводства и земледелия) возникает необходимость передачи его по наследству. А так как в силу первобытного распределения труда главным добытчиком являлся мужчина, право наследования по материнской линии заменяется правом наследования по линии отца». По мнению Ф. Энгельса, «ниспровержение материнского права» было всемирно-историческим поражением женского пола. «Муж захватил бразды правления и дома жена была лишена своего почетного положения, закабалена, превращена в рабу его желаний, в простое орудие его деторождения».
Т.А. Клименкова объясняет это «ниспровержение женщины с позиции сегодняшнего дня. По ее мнению, причина закабаления коренилась в том, что согласно традиционной культуре на долгие годы женский домашний труд в силу мужского эгоизма утратил общественную значимость, то есть был совершенно обесценен, вынесен за пределы социального: его никто «не видит», как бы «не замечает», хотя все понимают его необходимость.
СВАДЬБА ВО ВЛАДИМИРЕ - история традиционного русского свадебного обряда и элементов свадебной церемонии