Проведение крупных реставрационных работ на памятниках всегда приводило к решению в той или иной форме вопроса о способах дальнейшего использования белого камня в виде фрагментов или даже целых блоков, находимых в кладке здания или археологических шурфах возле него.
В 1838-1839 годах, например, целые камни с пристроек Дмитриевского собора вновь укладывались на фасадах, а отдельные куски шли в забутовку или на продажу как щебень. Но к чести подрядчика белокаменных работ С.Г. Медведкина резные камни, как правило, в большинстве случаев находили применение в убранстве храма посредством их отески и подгона в нужных размерах для дополнения других блоков или в виде самостоятельных вставок.
В 1946-1953 годах вместе с организацией Владимирских реставрационных мастерских родилась идея создания реставрационного музея, где собирались бы разного рода предметы, находимые в процессе работ на памятнике. В первую очередь это были образцы строительных материалов (камни, растворы, фрагменты дубовых связей и кровли, кованые левкасные гвозди, штыри, водометы и т. д.). К сожалению, этот опыт не получил поддержки. Отсутствие специального помещения и специалистов, методически планомерно занимающихся этим вопросом, не дали возможности реализовать интересный замысел. В результате собранный в те годы материал с течением времени бесследно исчез.
Наиболее оптимальным способом сохранения различного рода находок на белокаменных памятниках являются, конечно, музеи. Архитектурные детали и фрагменты древних владимиро-суздальских храмов находятся в основном в фондохранилищах Государственного Исторического музея в Москве (ГИМ) и Владимиро-Суздальского музея-заповедника. В Москву находки поступали во время проведения реставрационных работ на белокаменных памятниках в XIX веке, а во Владимире собирались в советские годы вплоть до последних лет. Но ни в Москве, ни во Владимире белокаменные произведения так и не стали предметом отдельных самостоятельных экспозиций и не переросли в Музей белого камня.
Представляется, что показ произведений из белого камня возможен в современных условиях в двух случаях. Интересный пример такого музея может представлять собою экспозиция резных камней, развернутая в интерьере Георгиевского собора в Юрьеве-Польском. Она составлена из реставрационных находок архитектора П.Д. Барановского, работавшего на памятнике в 1920-е годы, а также из последующих открытий на памятнике в 1950-е и 1980-е годы.
В Дмитриевском соборе, однако, возможность показа в интерьере белокаменной скульптуры намного перспективнее. В отличие от Георгиевского собора, он будет отапливаемым. Уже сегодня в нем осуществлен ограниченный подогрев. При соответствующем инженерном обустройстве, которое предусмотрено выполнить в ближайшее время, появится возможность показывать интерьер с экспозицией практически круглый год. Здесь, кстати, помимо самих камней могли бы найти место и картограммы фасадной резьбы с обозначением времени их появления в декоре памятника, что до сих пор остается для многих посетителей загадкой.
Наряду с Дмитриевским собором, подобным музеем в ближайшее время мог бы стать Рождественский собор в Суздале, реставрация которого осуществляется сегодня с учетом его дальнейшего отопления.
Подобная форма музейного показа произведений искусства одного памятника имеет давнее и широкое распространение как в Западной Европе, так и в России. В Европе она сочетается часто с действующим храмом, при котором и создается Музей собора. Таков, например, флорентийский собор Санта Мария дель Фьоре, строившийся с конца XIII по XV век. В Музее собора хранятся произведения искусства из самого собора, колокольни и баптистерия, в том числе и фасадная скульптура, а также приспособление и строительные материалы, использованные Филиппо Брунеллеско при возведении знаменитого купола. В России Музеи соборов функционируют чаще всего самостоятельно, как, например, соборы Московского Кремля. Действующие же православные храмы, даже будучи значительными памятниками, никогда на это не идут в силу, видимо, своей ортодоксальности. Таков, например, владимирский Успенский кафедральный собор, имеющий богатейшую строительную историю с XII по XIX век.
Наряду с самостоятельными экспозициями белого камня па отдельных памятниках необходимо думать о создании и Музея белого камня. В нем могла бы найти место и та скульптура, которая находится сейчас на фасадах в особо аварийном состоянии. Спасти ее на месте все равно не удается. Ее можно изъять из кладки, провести консервацию и установить в музейной экспозиции. Иного не дано, если речь идет о ее сохранении. Это потребует, конечно, полной или частичной замены ее «новоделами». Последние же могут быть выполнены в белом камне или путем реконструкции, как это было сделано на Дмитриевском соборе в 1830-х годах, или в гладком варианте без восстановления рельефа.
А почему бы нет? Музей Акрополя в Афинах представлен скульптурой или найденной на его территории, или изъятой из кладки его храмов. В последнем случае причиной стало стремительное разрушение скульптуры вследствие наличия в ней железных конструкций, введенных для ее укрепления. И, конечно, состояние атмосферы. Находящаяся в ней сера, соединяясь с водой, превращается в серную кислоту. А та разъедает поверхность камня. Все как у нас. На памятнике же подлинные скульптуры были заменены копиями. А оригиналы помещены в герметичные витрины с кондиционированным воздухом и постоянной температурой. Так поступили, например, совсем недавно со знаменитыми кариатидами Эрехтейона. Они украшают теперь один из залов Музея Акрополя. Им обеспечена надежная сохранность. Вот пример, стоящий подражания. Тем более, что у нас создана масштабная «музейная империя» трудами неутомимой Алисы Ивановны Аксёновой. Уверен, ей под силу устроить и Музей белого камня, который станет первым и единственным в России.
ИСТОРИЯ ГОРОДА ВЛАДИМИРА - собрание краеведческих и научных статей по истории Владимира